Методологический индивидуализм
Как мы видели, факторы, позволяющие проследить [trace back] относительно сложные элементы социальной жизни к более простым, представляют собой не столько процесс рассуждений, который отвлечен от реальности и «сводит» [reduce] проблему к априорным формам знания, сколько наоборот.
Эти факторы связаны с тем, что все социальные явления, от простейших до наиболее сложных, следуют путем «генетического» развития и являются «непредусмотренным» продуктом последовательности индивидуальных действий, которые можно объяснить посредством «точных естественных законов».
Менгер не проводил явного сравнения между тремя порядками удовлетворения потребностей68 и развитием социальных институтов от простейших форм к более сложным. Тем не менее нам представляется, что мы вправе это сделать. При условии, что действующие субъекты не обладают совершенным знанием и подчиняются ограничению, которое состоит в том, что они сосуществуют с другими субъектами, тоже не обладающими совершенным знанием, задача науки — выявить «точные естественные законы», регулирующие переход от простейших форм социальной активности к более сложным. Это предполагает обращение к естественности эволюции, которую можно «открыть» посредством отделения «сущности» от «случайности» и изучения «законных» способов, с помощью которых индивидуальные действия «складываются» в социальные единицы, имеющие для тех, кто принадлежит к данному обществу, объективную ценность. Выражаясь несколько по-иному, можно сказать, что объяснительная модель состоит в сопоставлении реальной ситуации и того, каким образом происходило бы развитие событий, если бы они развивались в соответствии с «точными естественными законами». Это по существу то же самое, что представить себе ситуацию в отсутствие любых внешних воздействий, главным источником которых являются естественные пределы человеческого знания. Фундаментом для такого рода модели является то, что оба фактора, то есть реальные события и человеческое знание, развиваются «генетически». Подобно экономической науке, теоретические социальные науки в своей области способны обеспечить разделение потребностей на реальные и воображаемые.
Эти рассуждения можно продолжить. Проблему методологического индивидуализма нельзя отделять от австрийской версии теории предельной полезности. Разумеется, можно усомниться в том, что Менгер (хотя он и использовал выражение «субъективная ценность») согласился бы с политическими последствиями субъективизма, на которых настаивал Мизес и в описываемое время также и Хайек. Тем не
менее методологический индивидуализм возник в связи с данной проблематикой и он вряд ли был бы возможен в ином контексте, чем теория субъективной ценности. Неслучайно именно сам Менгер в «Основаниях» установил нерушимую связь между человеческим, хозяйством и частной собственностью, указав, что оба этих явления представляют собой следствие редкости благ. Закономерно также, что в «Исследованиях» он подчеркивал, что человеческое хозяйство в целом руководствуется индивидуальными интересами, которые действующие субъекты «регулярно, хоть и не всегда и не во всем, оценивают... правильно». К этому Менгер, однако, добавил, что если бы люди потеряли возможность организовывать свое частное хозяйство так, как они считают нужным, практические экономические науки и сама экономическая теория «приняли бы в значительной степени иной вид». Ведь «при строго социалистической организации общества» «были бы упразднены и соответственные практические науки».
Любая попытка отказать методологическому индивидуализму в указанном толковании, в праве быть фундаментом либерализма австрийской школы, вероятно, свидетельствует о неспособности постичь связь между теорией субъективной ценности, теорией предельной полезности и методологическим индивидуализмом. Политическая философия представителей австрийской школы была следствием из их общей теории человеческой деятельности, которая, как вытекает из уже сказанного о происхождении и развитии социальных институтов, не была подчинена экономической теории. Можно согласиться с Хайеком в том, что экономическая теория, как и политика, вытекает из некоторой концепции общества.