Критика историцизма
Этот вывод нельзя признать сколь-нибудь значительным теоретическим достижением. Однако при этом он привел к серьезнейшим культурным и политическим последствиям, анализу которых Хайек посвятил «Дорогу к рабству» и политические разделы «Контрреволюции науки»-. «Философии истории» Гегеля, Конта, Маркса, Зомбарта и Шпенглера, выдававшие себя за «достижения в области общественных наук», «сумели оказать глубокое влияние на эволюцию общества». К наиболее популярным идеям относилась, во-первых, вера в переменчивый характер человеческого ума, из чего делался вывод, что «проявления человеческого ума в отрыве от их исторического фона непостижимы для нас»; во-вторых, вера в способность «распознавать законы, согласно которым изменяется человеческий разум»; в-третьих, вера в то, что без знания этих законов понять какое-либо конкретное проявление человеческого разума невозможно.
Соответственно «историцизм, в силу своего отказа признавать общезначимую композитивную теорию, неспособности увидеть, каким образом различные сочетания одних и тех же элементов могут создавать различные целостности, и неспособности (по тем же причинам) понять, что возможно существование целостностей, не созданных человеческим разумом намеренно, был обречен на то, чтобы искать причину изменений в социальных структурах в изменениях самого человеческого разума».
Итак, философские труды раннего Хайека характеризуются подчеркнутым вниманием к фактору неизменности человеческого ума. Позже, в произведениях, вышедших после «Sensory Order», место, уделяемое им этим вопросам, сократилось в силу роста его интереса к эволюционизму. Как это повлияло на его трактовку историцизма, можно наблюдать на примере описания рождения эволюционистской традиции в «Праве, законодательстве и свободе». В этой книге гораздо больше отсылок к исторической школе права и, в частности, к Савиньи; кроме того, Хайек исходит из того, что «„исторические школы" языкознания и права» представляют собой важный элемент развития эволюционистской традиции. Хайек вновь обращается к историографическому тезису менгеровских «Исследований» и высоко оценивает тот факт, что Менгер привлек внимание специалистов по социальным наукам к «проблеме стихийного формирования институтов и ее генетическому характеру». Он отделял эволюционизм такого рода от так называемых законов глобального развития, которыми характеризуются «абсолютно несхожие историцистские концепции Конта, Гегеля и Маркса и их холистический подход».
Таким образом, Хайек кратко изложил концепцию истории как непреднамеренного результата взаимодействия индивидуальных целей, возникающего по мере того, как люди пытаются решить личные проблемы в условиях ограниченности знания и ограниченности человеческого ума. В отдельных аспектах эта концепция похожа на представления тех ученых, о которых идет речь в «Историзме» Майнеке, и при ближайшем рассмотрении напрашивается вывод о том, что эти две традиции, возможно, уместнее воспринимать не по отдельности, а как одну и ту же идеальную традицию. Однако термин, использующийся у Майнеке, уже приобрел иное значение во время дискуссии, в ходе которой была установлена связь между эпистемологическими проблемами социальных наук и теми вехами в развитии экономической науки, которые были обречены на невнимание большинства исследователей, обращавшихся к этой теме. Это отмечал и Мизес. Под влиянием этих идей философия социальных наук австрийской школы стала развиваться в направлении, которое уводило ее в сторону от возможного результата того, что ее попытка привлечь внимание к открытиям экономической науки, касавшимся человеческой деятельности, потерпела поражение.