Философские и экономические источники
Соответственно, с австрийской точки зрения гарантом политической философии не могут быть ни разум, ни история. А поскольку это означает также, что они не могут быть источниками практических норм поведения, то перед политической философией встает проблема, как обеспечить сосуществование потребности в порядке с потребностью в личной свободе. Во-первых, для этого нужно, чтобы модель была защищена от амбиций тех, кто склонен пытаться выйти за пределы человеческого знания. Критика тоталитаризма предоставляет косвенное свидетельство того, что лишь номократическая модель в состоянии обеспечить сосуществование порядка и свободы. В то же самое время эта критика показывает, что основной причиной краха тоталитарных режимов является неспособность человеческого знания контролировать законы природы и общества и подчинять их своей воле. Имеется масса исторических свидетельств, которые демонстрируют враждебность тоталитарных режимов к незапланированным инновациям любого типа, способным нарушить их внутреннюю организацию.
И в этом случае все началось с «Исследований» Менгера. Стимулом для дальнейших рассуждений послужила его необычная идея о том, что «односторонний рационалистический либерализм» Смита и его последователей, а также характерная для его школы «односторонняя рационалистическая мания, заставлявшая [их] стремиться к новшествам в области народного хозяйства» в сочетании с «поверхностным прагматизмом, ...вопреки намерению его представителей неминуемо ведут к социализму».
Это наблюдение относится не только к либерализму Смита, его концептуальное ядро затрагивает целый ряд вопросов, которые позже будут развиты Мизесом и Хайеком. Менгер утверждает, что если к социальным институтам (которые с точки зрения абстрактного рационализма являются исключительно продуктом человеческих намерений и в силу этого не обладают собственной природой) приложить реформизм, основанный на абстрактном рационализме, то это неизбежно приведет к социализму. Иначе говоря, из этого возникнет такая форма социальной организации, при которой индивиды будут лишены свободы управлять собственными хозяйствами по своему усмотрению. Такое положение вещей представляет собой противоположность экономической системе, основанной на признании того, что в целом экономическая деятельность людей управляется «индивидуальными интересами» (при этом обычно индивиды правильно распознают свои интересы), и того, что люди не являются ни непогрешимыми, ни всеведущими.
Упомянутые мотивы нашли яркое выражение в первых попытках катедер-социалистов построить социалистическую экономику таким образом, чтобы она обессмыслила теоретическое наследие классической и неоклассической экономической теории. В ответ на это Менгер призвал к другому взгляду на соотношение исторического, теоретического и практического знания и предостерег, что вся социальная философия обанкротится, если между ней и точной наукой не возникнет реальная связь. Он предупреждал, что экономическую науку нельзя строить на этическом подходе к социальным проблемам и явлениям. Такой подход в итоге приведет к подчинению экономики морали, что, конечно, в принципе способно решить моральные проблемы, но только их — и уж никак не способно решить проблемы социальные.
Соответственно, реальной проблемой были последствия низведения экономической науки до положения инструмента морали или политики.
Отголоски этих споров можно услышать и в полемике вокруг обобществления, развернувшейся в веймарской Германии.