Тоталитаризм

Как писал Мюррей Ротбард, мишенью Мизеса в данном случае было господствующее представление о нацизме как об «отчаянной попытке немецкого крупного бизнеса уничтожить растущее влияние пролетариата»; этот взгляд был широко распространен в США, прежде всего среди эмигрантов-марксистов, наиболее известным из которых был Франц Нейман89. В течение долгого времени эти взгляды мешали пролить свет на феномен тоталитаризма.

Однако, несмотря на то что феномен тоталитаризма имел множество корней — от описанных выше до шовинизма и фактора «мифа», — Мизес сосредоточился в основном на анализе немецкого опыта. Он не отрицал роли националистического движения в создании предпосылок для катастрофы тоталитаризма, но полагал, что реальная угроза возникла только после 1870 г., когда Германия поняла, что она стала самым сильным государством в Европе, и приступила к осуществлению того, что она считала своей исторической миссией. Немецкий национализм одержал победу и завоевал господствующие позиции тогда, когда на политическую сцену выступили те, кто сформировался в новой интеллектуальной атмосфере. Положение осложнялось еще и тем, что немецкая культура не была готова к борьбе с явлением такого масштаба.

В своей критике Мизес не пощадил заявлений Сантаяны о преемственности между немецким идеализмом и нацизмом. На его взгляд, эти утверждения, подхваченные нацистскими интеллектуалами, противопоставлявшими друг другу две немецкие культурные традиции: подлинную и дегенеративную, — были совершенно необоснованными. Одним из главных аргументов Мизеса против этого тезиса было то, что в таком случае в список представителей подлинной культурной традиции должны были бы войти, в частности, Гитлер, Геббельс, Шпенглер и Розенберг, в то время как к дегенеративной традиции следовало бы отнести, например, таких философов и поэтов, как Кант, Гёте, Шиллер и Лессинг. Это было явно чересчур; тут не помогли бы даже попытки ухватиться за Фихте и Гегеля, ведь ту «философию» откровения, которая столь типична для их стиля мышления, можно найти у многих английских и американских философов, поскольку она является рационализацией протестантской теологии. То же самое относится к «эготизму», который Сантаяна считал одним из оснований немецкого национализма. По этому поводу можно заметить, что эготизм представляет собой основную предпосылку утилитаризма, идеи которого разделяли Смит, Рикардо, Бентам и оба Милля.

Таким образом, источники национализма следует искать в другом месте. Рассматривая различные варианты, Мизес уделил особое внимание традиции меркантилистского происхождения, связанной со специфическими «представлениями относительно методов достижения высшего блага. Немецкие националисты убеждены, что существует неразрешимый конфликт между интересами отдельных народов и содружества народов, охватывающего весь мир». Согласно этой традиции, идеалистическая философия послужила опорой нацизма, так как она критиковала «этическую доктрину утилитаризма и социологию сотрудничества между людьми». Неприятие утилитаризма, свойственное всем немецким философам, за исключением Фейербаха, породило представление о неразрешимом конфликте между индивидуальными и общественными целями. Последствия применения этой идеи в международных отношениях печально известны.

Мизес полагал, что не существует оснований для того, чтобы противопоставлять немецкую экономическую теорию еврейской и англо-саксонской экономической теории, так как сторонниками немецкой теории были также Сисмонди и французские и британские социалисты, и отчасти потому, что «расово близкая (arteigen) немецкая экономическая теория почти идентична современным теоретическим течениям других стран, например американскому институционализму». На самом деле в данном случае проблема в неверном понимании предмета. О преемственности между немецкой традицией и нацизмом, с точки зрения Мизеса, можно говорить лишь применительно к пангерманизму и катедер-социалистам: «Планы и политика нацистов отличаются от планов и политики их предшественников в императорской Германии лишь тем, что они адаптированы к реально существующим политическим условиям».