Право и политика
В какой-то момент в промежутке между публикацией «Конституции свободы» и выходом в свет «Права, законодательства и свободы» Хайек осознал, что традиционное учение либерального конституционализма больше неспособно защитить принцип верховенства права (rule of law) от угрозы со стороны концепции суверенитета народа, которая в общем и целом сводится к секуляризации божественного всемогущества. Кроме того, интервенционизм создал такие новые формы политической ассоциации и политических сил, которые сделали явным разрыв между реальной политической практикой и конституционными формами. Столкнувшись с феноменом гипертрофии законодательства и с банкротством интервенционизма, Хайек выступил на борьбу с проявлениями конструктивистской ментальности в юридической науке; его задача состояла в том, чтобы восстановить различение между правом и правилами организации.
Хайек восстал против нескольких популярных в современной западной философии тенденций: против теории демократии, полагающей, что закон зависит от решений законодателя, против интервенционизма — плода кейнсианских и социалистических экономических теорий, а также против теории «демократического правового государства» в том виде, в каком она сформировалась под влиянием политической философии и философии права Кельзена.
С точки зрения Хайека, создавшуюся ситуацию нельзя было разрешить, просто осовременив конституционную доктрину до такой степени, чтобы она соответствовала политической практике: требовалось полностью переосмыслить философию публичного права.
Предметом хайековского анализа была данная концептуальная структура в более общем контексте истории идей. Если подойти к этому вопросу с философской меркой, исходя из существования связи между каталлактикой и конституционной доктриной, можно сказать, что задача Хайека состояла в том, чтобы воспрепятствовать трансформации субъективизма в препятствующий возникновению порядка релятивизм.
В то же время он стремился избежать и другой ловушки: ситуации, когда поиск наилучшего режима сводится к построению организации большинством. С его точки зрения, склонность к законодательному регулированию любых форм объединений людей представляла собой не что иное, как результат демократического интервенционизма, представляющий собой разновидность конструктивизма.
Своими рассуждениями о новых конституционных формах Хайек был твердо намерен сокрушить представление о социальной реальности как о бесконечно податливой глине в руках большинства, как о сырье для абстрактного разума, который считает собственную власть и сферу полномочий беспредельной.
В «Праве, законодательстве и свободе» Хайек поставил перед собой задачу показать, что классическое разделение властей на три ветви потерпело крах потому, что исполнительная власть повсеместно перешагнула границы полномочий, предоставленных ей той самой конституцией, на которую она ссылается, причем сделала это совершенно легальными средствами. Эти злоупотребления, утверждал Хайек, породили растущее неверие в независимость судебной системы. Кроме того, они создали плацдарм для такого законодательства, которое не только не отрицало принуждения, но даже закрывало глаза на его использование в качестве средства для достижения конкретных целей. Более того, задача установления правил поведения и выражения [воли] правительства была доверена непосредственно законодательному собранию. Из этого вытекает печальный вывод о том, что «первая попытка гарантировать защиту личной свободы с помощью конституционных ограничений явно провалилась», и, кроме того, необходимость провести критический анализ концепции демократии, понимаемой как такая форма правления, в которой большинство может принимать законы по любому конкретному вопросу.